«Синие ведерки»,
прыгающие на машину чиновника; марш несогласных, поддержанный
государственным омбудсменом и, наконец, активное вооруженное
противостояние под лозунгами борьбы с милицией, по сути, означают ровно
одно — предкритическую фазу накопления негатива в обществе.
Фото: PATRICK SEEGER / ИТАР-ТАСС
По сути, соотношение один милиционер на 100-120 граждан
больше напоминает численность оккупационных войск в прифронтовой зоне
(кстати, именно такое соотношение считалось «золотым сечением»
в вермахте), чем силы правопорядка. Для сравнения, в воюющем Израиле
соотношение это один полицейский на 250 человек, в Германии, Японии и
США один на 410-470. Очевидно, прокормить достойно такое количество
вооруженных людей экономика не в состоянии. Более того, этого не может
себе позволить ни одна экономика в мире. Соответственно, достаточно
быстро эта толпа вооруженных и облеченных практически неограниченной
властью людей начинает вести себя как победители на захваченных
территориях. В отсутствии реальной внутренней угрозы в виде террористов
или хотя бы отмороженных спортсменов, позволяющих хоть как-то
примириться с подобной структурой, нарастание негатива неизбежно.
Граждане начинают свою партизанскую войну. Предупреждение встречных
водителей о патруле, нежелание, пусть и в ущерб собственной
безопасности, свидетельствовать — звенья одной цепи. От крайних мер,
впрочем, обычно останавливает миф о всезнании карающего аппарата
и мудрости верховного руководства.
В последнее время мифы, удерживающие население в некоем
конструктивном русле сопротивления, сильно потускнели. Милиция, ФСБ
и пр. не могут поймать ни боевиков на Кавказе, ни преступников (о чем
свидетельствуют оправдательные приговоры по резонансным делам), ни, что
страшнее с точки зрения государства, своих обидчиков. То есть появляется
понимание, что тигр — бумажный. А с игрушечными пугалами у нас бороться
готов всякий.
Вторым немаловажным фактором становятся обманутые надежды и неверие
в состоятельность центральной власти. Решение реформировать МВД выглядит
театром абсурда, немало при этом ни меняя самой системы. Заявленная
борьба с коррупцией выливается в увеличение средней суммы взятки
и абсурдные, даже с точки зрения бытовой логики, указы и законы. Причем
Госдуме, традиционно ассоциируемой с верховной властью, проще одобрять
эти документы, чем объяснять их никчемность. Заявления, не подкрепленные
содержательными действиями, быстро разрушают миф о мудрости той самой
власти, как, впрочем, и об ее дееспособности. В итоге складывается
классическая ситуация, когда «верхи не могут, а низы не хотят».
Практически, на сегодня выбор у Кремля невелик, спектр действий
находится между 17-м и 37-м годами. Либо они сами начнут чистку в своих рядах, либо это произойдет без них.
P.S. Впрочем, еще остается экспансия, которая опять же на некоторое время позволит стабилизировать социальную обстановку.
Отчасти спокойствие нынешних руководителей обусловлено мифом о том,
что для революционных изменений необходимо, чтобы больше половины
граждан были недовольны сложившимся положением. Однако на Кубе, если мне
память не изменяет, Кастро поддерживали 20 процентов, были против 7
процентов, а остальным 73 процентам было все равно.
|